Книжные размышления... Евгений Замятин, "Мы"

[Росси_555]

Творчество Евгения Ивановича Замятина (1884 - 1937) па протяжении полувека было практически неизвестно широкому читателю. В конце 20-х годов многие его произведения подвергались шквалу критических нападок, что заставило писателя покинуть СССР. А между тем в 10-20-е годы Замятин был одним из известнейших наших прозаиков.
"Мы" - знаковый роман, с которого официально отсчитывают само существование жанра "антиутопия" Запрещенный в советский период, теперь он считается одним из классических произведений не только русской, но и мировой литературы ХХ века. Роман об "обществе равных", в котором человеческая личность сведена к "нумеру". Но можно ли вытравить из человека жажду свободы, пока он остается человеком?

"Заставив" коллегу читать очередную умную книжку, вдруг подумала - а почему бы не почитать (или перечитать) её самой, м? Итак, дамы и господа (да ладно, господ здесь вроде нет, хотя хто знает, кто скрывается за никами ), легендарно-классическая антиутопия Евгения Замятина "МЫ".
Опять же хз, читала я её когда-то в кратком или полностью... Но не суть, перечитала да и ладно.
После простеньких книг Чейза возвращение в лоно русской классики далось мне... скрипуче "Мы" написана в форме личного дневника одного из людей далёкого будущего, когда стремление человечества к абсолютному счастью вылилось в идею всеобщего и опять же абсолютного равенства - мир разделился на "мы здесь" и "они там". Первые - высокоорганизованные люди, построившие себе стеклянный город и отгородившиеся от "них" огромной стеной. Внутри города - идеальный мир с идеально-одинаковыми людьми. Никакой чс, никакой выраженной в жилье, одежде, внешнем виде индивидуальности. Жильё - одинаковые комнатушки со стеклянными стенами (потому что скрывать нечего). Одежда - одинаковая униформа. Причёски - бритые черепа. Даже имя... вместо имени буква и порядковый номер. "Нумер". Жизнь по заранее разработанной схеме, "от звонка до звонка", где просто не существует поводов к асоциальному поведению. А значит - вот оно, счастье.
С другой стороны стены - "они там", неизвестный далёкий мир, где сохранилась первозданная природа, где остались некоторые люди, эволюционировавшие обратно в обросших шерстью существ. А ещё "они там" - это люди из прошлого, к которым в своих дневниках обращается главный герой, Д 503, это мы с вами, живущие в таком древнем и несовершенном мире. Д 503, насквозь пропитанный математическим мышлением и железобетонной логикой, является истинным воплощением "нового дивного мира". До тех пор, пока на его пути не встречается нумер I 330, которая и своим видом, и своим поведением буквально выбивает почву из-под ног правильного Д 503. Все изменения, произошедшие с ним, читатель может ясно наблюдать по стилю изложения его дневниковых записей - от математически-точных в начале ко всё более беспорядочным (и тут не могу не сказать о мастерском авторском слоге; каждая запятая, каждая буква, каждое слово на своём месте, и тем более начинаешь ценить тот факт, что роман изначально написан на русском, что он не испорчен "видением" какого-нибудь переводчика). Что может ждать людей, посмевших сказать "я", в мире, где всё подчинено "мы"? И что это за болезнь такая... душа?
Неоднозначное произведение. Во время чтения у меня то и дело возникали самые разные ассоциации. Сначала мне вспомнился Спок с его всегдашней железной логикой. Потом атмосферно книга напомнила мрачноватые миры Дяченко. Дальше - всплыл в памяти какой-то антиутопический фильм на схожу тему, вроде "Остров" называется. Следом какие-то космические ассоциации... И даже путинские единороссы посетили мои шальные мысли
В общем, "Мы" стоит почитать хотя бы для того, чтобы просто взглянуть на некоторые вещи со стороны и поразмыслить над ними. Написанная в далёком постреволюционном 1920-м, эта книга представляется хорошим таким... зеркалом эпохи. Даже сейчас.
И конечно же, это произведение невозможно не растащить на цитаты.

Тем двум в раю — был предоставлен выбор: или счастье без свободы — или свобода без счастья, третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу — и что же: понятно — потом века тосковали об оковах. Об оковах — понимаете, — вот о чем мировая скорбь.

Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как… ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро=0, и он не движется; свобода человека=0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от преступлений – это избавить его от свободы.

А это разве не абсурд, что государство (оно смело называть себя государством!) могло оставить без всякого контроля сексуальную жизнь. Кто, когда и сколько хотел… Совершенно ненаучно, как звери. И как звери, вслепую, рожали детей. Не смешно ли: знать садоводство, куроводство, рыбоводство (у нас есть точные данные, что они знали все это) и не суметь дойти до последней ступени этой логической лестницы: детоводства.

При первом ходе (=выстреле) под дулом двигателя оказался с десяток зазевавшихся нумеров из нашего эллинга - от них ровно ничего не осталось, кроме каких-то крошек и сажи. С гордостью записываю здесь, что ритм нашей работы не споткнулся от этого ни на секунду, никто не вздрогнул: и мы, и наши станки - продолжали своё прямолинейное и круговое движение всё с той же точностью, как будто бы ничего не случилось. Десять нумеров - это едва ли одна стомиллионная часть массы Единого Государства, при практических расчётах - это бесконечно малая третьего порядка. Арифметически-безграмотную жалость знали только древние: нам она смешна.

В этот момент я видел только ее глаза. Мне пришла идея: ведь человек устроен так же дико, как эти вот нелепые «квартиры», – человеческие головы непрозрачны, и только крошечные окна внутри: глаза. Передо мною два жутко-темных окна, и внутри такая неведомая, чужая жизнь. Я видел только огонь – пылает там какой-то свой «камин» – и какие-то фигуры, похожие…

Завтра – день ежегодных выборов Благодетеля. Завтра мы снова вручим Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья.
Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у древних, когда – смешно сказать – даже неизвестен был заранее самый результат выборов. Строить государство на совершенно неучитываемых случайностях, вслепую – что может быть бессмысленней? И вот все же, оказывается, нужны были века, чтобы понять это. Нужно ли говорить, что у нас и здесь, как во всем, – ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы единый, могучий миллионноклеточный организм, что мы – говоря словами «Евангелия» древних – единая Церковь. Потому что история Единого Государства не знает случая, чтобы в этот торжественный день хотя бы один голос осмелился нарушить величественный унисон.
...Я вижу, как голосуют за Благодетеля все; все видят, как голосую за Благодетеля я – и может ли быть иначе, раз «все» и «я» – это единое «Мы». Насколько это облагораживающей, искренней, выше, чем трусливая воровская «тайна» у древних. Потом: насколько это целесообразней. Ведь если даже предположить невозможное, то есть какой-нибудь диссонанс в обычной монофонии, так ведь незримые Хранители здесь же, в наших рядах: они тотчас могут установить нумера впавших в заблуждение и спасти их от дальнейших ложных шагов, а Единое Государство – от них самих. (с)

@темы: книжное